Поздравляем Виталия Арсентьева с Днём рожденья!

Арсентьев В.Б. Рукопись

БЫЛО. БЫЛО И ОСТАЛОСЬ В ПАМЯТИ НАВСЕГДА. ЧТО Я РАССКАЗЫВАЮ МЛАДШЕМУ ВНУКУ САШЕ…

Умение любить — талант от Бога,
Умение жалеть — от доброты,
Умение прощать ,не зная срока, —
От мудрости и нежности души.

КАК Я СЕБЯ ПОМНЮ
Мне два года – у  моей тёти Нины Арсентьевой, (Игнатьевой она по мужу так и не стала, хотя родила моему крёстному  дяде Жене  Игнатьеву двоих детей),  родился маленький  Женя, мой двоюродный братик, а молоко всё не высасывал,  и  вот я,  стоя, мне уже 3 года — тоже пробую её молочко.

РЯБИНА В Н

Рябина красная и такая сладко-кислая. Есть её не хочется. А если засунуть в нос? Засунул. И не могу вытащить. Она всё дальше туда погружается. Трудно дышать. Ведут меня к доктору Травину. Это в нашем селе Поспеловка фельдшер. Ну, он какие-то блестящие ножницы или щипцы достает и – моя рябинка в крови на столе в салфеточке. «Не суй больше в нос!».

 ДЯДЯ КОЛЯ И СТАКАН ВИШНИ 
Идём по селу с дядей Колей Арсентьевым. У нас в огороде вишни не было. А в палисаднике  около сельсовета бабка выставила на продажу ведёрко и продает стаканами. Мне тоже дядя Коля купил стакан в кулёчке. Иду и ем. «Не  испачкай белый костюмчик,» — говорит дядя Коля. А я иду и выстреливаю косточками в разные стороны. Занятно… (кстати, недавно нашёл: АРСЕНТЬЕВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, 1904 г. р., уроженец с. Поспеловка, проживал в г. Омске, рабочий, имел 3 детей, с 13.06.37 по 29.04.39 незаконно содержался под стражей по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР. Полностью реабилитирован 03.07.92. http://www.memo.ru/memory/simbirsk/ULJA2.htm)
 
ДЯДЯ САША И КОЛОДЕЗНАЯ ОДА
Я это не помню. Но по рассказам знаю, что когда мне было около трёх лет и был жаркий день, мой младший дядя Саша Арсентьев (ему сейчас уже 80 исполнилось, он живёт в посёлке Донское на Украине) пошёл со мной за водой к колодцу. Это через речушку. Рядом. Там побрызгались водичкой. А я только в трусиках  одних. «А налей на меня холодненькой водички!» Ну и дядя (а ему к то время было около 13 лет) и вылил всё ведро на меня. Не знаю, что было, но заболел скарлатиной. Мама рассказывала: «Задыхался. Отвезли в больницу. Выходили».

ТРИ ЧЕРЁМУХИ ВО ДВОРЕ

Это любимое место игр в садике у бабы Лизы. Черёмухи росли из одного корня и почти у земли разделялись на  три дерева. Весною они цвели так буйно, что запахом пропитывался весь садик. А к осени на них было столько ягод. Рты у всех моих двоюродных братьев и сестёр — Бори, Жени, Люси и Зои  были иссиня-чёрными. Так интересно было! Однажды бабушка испекла пирог с черёмухой. Вкусно, но косточки надо было осторожно вынимать, когда ешь его. До сих пор помню этот терпко-кисловато-сладкий вкус. Никогда в жизни потом не ел такого пирога. Бабынькин…

ГУСИ НА ЛУГУ

Утром, как только проснулся и выбежал на лужайку, — обязательно встречу выводок жёлтых пушистых гусяток с гусыней во главе. Она важно шествует. И рядом в конце  — большой гусак. Попробовал взять маленького гусёнка в руки, а гусыня вытянула шею и шипит страшно. Гусак загагакал и быстро-быстро ко мне. Я отпустил гусёнка, но щипок клюва гусака оставил заметный синяк на моей попке. Вечером несколько дней переживал этот позор и обиду… Даже сон такой  снился…
 
БАБУШКИН СУНДУК
Бабушкин сундук — это моя постель. Он стоял слева, как  входишь из сеней в дом (это было в старом дедушкином доме около речки). Вечер поздний. В зале гости – как обычно, в субботу собрались наши родные. Ужинают, немого  слышен перебор гитары. Спать не хочется. Но уснул… Проснулся от беготни в доме… Хотя ещё ночь… И почему-то тётя Нина кричит: «Да не лейте воду… Просто перевяжите!!»

Потом уже мне рассказали, когда был повзрослее, что мой папа Боря, видимо, приревновал маму к кому-то из моих дядьев. Вышел во двор и со злости начал колоть дрова. Как по Маяковскому:  «Топором играючи..» Ну, и доигрался – каким-то поленом себе по голове засветил. В больницу клали. А тётки шептали: «Вот дурень. Чуть себя не зарубил…».  Детский сад у пруда.  Мама пришла и говорит. Что поедем навестим  папу в больнице. В белом графине привезли ему молока… помню, частенько пели под гитару.. На столе  маленький графинчик с петушком внутри… Боря Удалов может помнить…?

ВОЙНА. ТРЕВОЖНО И ИНТЕРЕСНО 
Провожаем папу и дядьев на фронт.  Автомашины на заводской площади. Отец несёт меня на плечах. Я выше всех и мне всё видно. Немного страшно, но интересно… На площади перед заводской проходной мужчины с котомками и вещмешками. Много женщин. Почему-то все тихо плачут и утирают свои мокрые лица. За рулём  дядя Петя Удалов. Отец и другие шофера размещаются в кабинках или в кузовах машин.  Ещё несколько машин готовы к отъезду.
Бабушка и рядом мои тетки.. Мамы нет – она учится в г. Кузнецке, на летней сессии. Там она успеет встретить и проводить отца, всего на пару часов у них будет встреча…
А потом был душный август. Уже улеглись все спать. Днём женщины были в поле,  вязали снопы.  Устали. Наработались. Быстро поужинали и улеглись спать.

Вдруг на крыльце, что ведут в сени, где мы все улеглись, звук крепких мужских шагов и звон щеколды. Папин голос: «Открывайте! Спите уже. Это я, Борис!». Все вскочили и из сеней… Я — прямо к папе…
Какой он большой… А он после первых минут встречи и рассказа о том, что вернулся за вторым составом автотехники и ему дали два дня заехать домой, пока формируют состав, сразу же пошёл на речку. Смыл дорожную грязь и вот уже чистый,  но ещё колючий. Не бритый сидит за столом, держит меня на руках…
А наутро пошли к шоферам в заводские мастерские. Потом в заводской душ. Съездили на часок-другой к дедушке Горбачёву в соседнюю деревню…По дороге ещё купались в другой речке. Потом они с мамой съездили в Пензу за запасными деталями к машинам. И опять проводы… На этот раз совсем… Лица папиного не очень помню. Но чувствовал его крепкие руки, его высокий рост (все дяди большие, но мой особенно). А потом были только несколько писем…

РОДИЛСЯ БРАТИК
Помню ещё уже зимой поездку к  дедушке Ивану Кузьмичу в Назарьевку.  Сразу же после Нового года  родился братик Боря. Вместе с маленьким братиком  мне привезли алюминиевый набор детской посуды. У Бори Удалова велосипед. А у меня деревянная сабля. Идет война. Помню гудящие самолеты и постоянную светомаскировку. На лесозаводе делают лыжи и носилки, лежаки для фронта.  Оттуда всё какие-то тяжёлые вести. Моя бабушка Лиза часто плачет.. И мама.. И другие тёти…

ТЕРЯЕМ РОДНЫХ
Фашистские самолёты в ночном небе гудят регулярно. Меня почему-то раньше времени забирают из детского садика.. Приходим  в наш дом, а там много людей и все плачут. Почему меня гладят по голове и прижимают к себе?
4 февраля 1942 г. погиб наш отец — Борис Иванович Арсентьев.  Ему шёл 25-й год… А похоронка – такой  небольшой листочек — пришла только в  конце марта.
Меня кто-то быстро привёл из детского садика..
Мама ничком лежит поперёк кровати.  Заплаканные глаза моих тёток Нины, Шуры, Маруси, крестной Наташи..
Все мои двоюродные братья и сестрёнки притихли и тоже с мокрыми носами и глазами. А потом мы переехали на другую квартиру. Зима. Прощание с дядей Колей и его похороны. Валентина Павловна Клёнова, наша медсестра и подруга мамы помогала, чем могла. 

УМЕР ДЕД НИКОЛАЙ
Умер Николай Иванович Селезнёв – родственник,  строгий старик. Отец Марии Николаевны — учительницы. Умерла тётя Маруся. Ей было всего 23 года.. Умер дядя Коля.. Ему не было и 40… Наша  бабушка Лиза за два года войны потеряла сына Бориса,  дочь Мариб, сына Николая, зятя Серёжу, отправила на фронт последнего младшего — моего дядю  Сашу…
Уже будучи взрослым и отцом своих детей, мне удалось получить копию той похоронки из Военного архива министерства Обороны СССР. Отец — младший политрук разведроты погиб в бою под деревней Бесово Вяземского района  Смоленской области. Похоронен в Братской могиле №5 у села Митьково…Там теперь стоит им всем павшим памятник и фамилия отца на нём.

ПОВЗРОСЛЕВШЕЕ ДЕТСТВО. НАДО ЗАБОТИТЬСЯ О БРАТИКЕ.
Баба Агаша — наша двоюродная бабушка из Кезьмино — помогает  маме нянчить  моего братика  Борю. А мама уже работает в сельсовете. Ей надо ездить по полям.
Меня брать нельзя. Как обидно, что мама уезжает каждый день, и до вечера в полях. Если побежать за тележкой, можно остаться  без штанов, на замке дома с братиком, пока не придёт баба Агаша. Она доверяет брата мне и мы постоянно играем на улице. Но разве усидишь, если в соседнем садике у деда Игнатия поспели вишни?
Отодвигаем  одну доску и втроем лезем в сад. И вдруг — большущий дед Игнат и мы уже в его руках, не успев найти ту отодвинутую доску.
— Ах, вы проказники! —  шумит дед. Сейчас  вот нарву крапивы, да и ваши  штаны… 
… Страшно… Откуда взялось — кричу во все горло: «Караул! Караул!!». Дед так со смеху и упал. Воруют, а ещё и кричат: «Караул»…
А вечером на колхозном дворе мужики смеются и все велят рассказать, как
 мы  лазали за вишней в соседний палисадник, воровали вишню.  А потом кричали: «Караул!!!»
 

МАЛЕНЬКАЯ РЕЧКА — А БРАТИК ЧУТЬ НЕ УТОНУЛ
А потом, на другой день — речка и мостик. Перейти на ту сторону надо по хлипкой дощечке. Мы — постарше — легко перебрались, а братик не удержался и свалился в тину… Воды нахлебался… Чуть не утонул.

Соседка  рядом в огороде копалась, увидела, прибежала, вытащила, спасла…
А  братик Боря уже дома на печке завернут в одеяло и все канючит: «Мама… Лягууушкиии ….!!!»

МАСТЕР — ЛОМАСТЕР

Нашёл мамины часики. Лежали на шкафу в коробочке… Они не ходят. Решил починить. Разобрал, а обратно не собираются. Крышечка не закрывается. Я её молоточком потюкал — совсем рассыпались… Больше у мамы часов так и не было.  Купил и подарил немного похожие, когда уже стал работать, двадцать лет спустя..

В ШКОЛУ.
Начал ходить еще в пять лет просто на уроки к маме. Она работала  учительницей младших классов. Комнатка в школе у уборщицы, где можно было посидеть или поиграть, пока идут уроки, нередко была моим убежищем. Если становилось совсем скучно, мама разрешала тихо посидеть в классе. Если уставал сидеть — отправлялся в комнатку уборщицы тёти Маши. Там есть кремневые камешки… Они очень приятные на ощупь и такие твёрдые. Если стукнуть один о другой – вылетают пучок огонька. А если чиркнуть с силой металлическим зубом от косилки – то летят искры.
Мужики на скотном дворе научили, как прикладывать к камешкам — трут (высушенные наросты грибов на берёзе) или подпаленную вату, а ещё лучше, скрученный жгут из верёвочек – искры попадают на эту ткань, и она начинает дымиться. Подуешь – можно зажечь соломку или щепочку. Спичек не было – разжигали кресалом с камнем и трутом.

СУХАЯ КАРТОШКА И КРАХМАЛ.
Со школьной  уборщицей тётей Маней  научился готовить крахмал из подмёрзшей и чуть подгнившей  картошки. Это если картошку пропустить через мясорубку и залить водой, а потом вынуть, отцедить кашку, то из воды потом осядет крахмал.
А ещё помню, как заготавливали  сухую картошку для фронта и посылки с носками. Картошка нисколечко не была похожа на сегодняшние чипсы. Сырую картошку чистили, мыли, нарезали тонкими кружками и сушили на солнце или в остывающей печи. А потом сухие картошечные  листочки складывали в мешочки и отправляли на фронт. Солдатики там разогревали воду, бросали в неё эту картошку, добавляли тушёнки или жиру – вот тебе и супчик.

МАРЬЯ НИКОЛАЕВНА
Марья Николавна Селезнева ( учительница и наша родственница) и её ракушки с зубчиками приводили меня в трепетный восторг. Марья Николаевна всё время курила. Крутила ловко козью ножку, набивала её табачком – он у неё был особенный, душистый, с какой-то травкой. Так и запомнилась она мне с козьей ножкой. А на комоде, покрытом вязаной ажурной скатёркой, перед зеркалом стояли коробочки, флакончики и самое интересное – морская раковина с блестящими волнистыми зубчиками-зазубринками, которые так и манили сунуть в них пальчик.
   — Осторожно, откусит! — трубным прокуренным голосом говорит Марья Николавна, – А ты  приложи её к уху и послушай.
Слушаю. Вроде что-то шумит.
   — Шумит — говорю.
   — Это… Это море там осталось на память — говорит Марья Николаевна.
 Чудно и  интересно…

В ГОСТЯХ У ДЕДА
Зимой 1942 г. (это я уж сейчас высчитал, тогда вряд ли знал, какой год) я опять оказался  в деревне Назарьевка у дедушки Ивана Кузьмича Горбачёва (это мамин отец, он умер в возрасте 87 лет в 1981 г. Я его хоронил в Некрасово у мамы).
Семья у него была большая – три девки, двое ребят — почти мне ровесники. Он да бабка. Да я ещё. Восемь ртов. Голодновато было, хоть дед и работал председателем колхоза. Но колхоз был малюсенький, бедненький. Все жили в одной избе в одну комнату с кухней, отделённой занавеской. Спали на полу и на полатях. А дед с бабкой на кровати. Был у них лопух —  это такое радио, и  ещё  наушники. Слушали, хотя не всегда было хорошо слышно.

Заплутался на печке.

Однажды я с бабкой оказался на печке, она спала с краю, а мы с Вовкой – это мой дядя — на год меньше меня, за бабкой – у стенки. Ночью, видать, я захотел пописать и попробовал найти выход. Ногами всё время упирался то в одну, то в другую стенку. Пока не заорал, бабку не разбудил… На полатях и на полу было просторнее.

КУПАНИЕ НА РЕЧКЕ И УЧУСЬ ПЛАВАТЬ
С моими  дядьями по маминой линии – Горбачёвыми Мишей и Вовой – один на 2 года старше меня, а второй – на год младше – в Назарьевке ходим купаться на речку, ближе к железной дороге.. Плавать ещё не умею. Но Мишка хватает за руки и тянет на глубину: «Плыви, бултыхайся руками и ногами..». Нахлебался, но что-то получается, уже не так боюсь воды и глубины…
Считаем вагоны и платформы в  проезжающих  на высокой насыпи  товарных поездах… Иногда на платформах танки и часовые с винтовками…Паровозы с чёрно-белым дымом и паром. 
А тут однажды дед говорит, что сходим на пасеку, стали мёд качать.. Нас угощает пасечник свежими огурцами, и мы их макаем в мёд, и едим с кусочком хлеба. Очень вкусно. Мишке пчеловод говорит: «Не ешь много, на пузе потом мёд вступит, как на солнышке лежать будешь». Лежим, греемся, а мёд всё не выступает..

ОБОЖГЛИ  ЩАМИ ЖИВОТ
А  на другой день, после большого купания, сидим за столом, и бабка Аня несёт большую глиняную общую миску щей,  а меня кто-то дёрнул, я  вскочил и… вся миска  с горячими щами у меня на животе — течёт по майке.
— Ой, ой,  обварился…!! Крик.  Рёв…
Успокоили и мажут живот постным маслом, хорошо, что  только покраснело, щи-то были в печи с утра и немного поостыли, но всё же было больно…

— «Не крутись, когда сидишь за столом, осторожнее надо…» — не очень  строго и как-то тепло говорит дед.

— Завтра опять свожу на пасеку»

ПРИЕХАЛА МАМА
А назавтра приехала мама, и мы с ней идём пешком в районный центр Николаевку. Я бегу быстрее, чем она идёт. Мне мама привезла такую детскую упряжку — картонка и две верёвочки, и лошадь нарисована на картонке… её повесил на грудь, а мама держит верёвочки, а я как молодой конёк рвусь вперёд, в горку…

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Проснулся рано и глядь:  в окошке играющее солнце. Поднимается, как пляшет, и разрастается все больше.. Бежим на улицу. А там у сельсовета уже толпа людей и поставлена трибуна. Все радуются, смеются и плачут. Мама на трибуне говорит, что война кончилась, что пришла ПОБЕДА. Много людей.
До позднего вечера все  разговоры,  и счастье, и слёзы — всё — о ПОБЕДЕ…
Возвращаются солдаты. Пришёл дядя Миша Сухарев – привёз нам всем лощёные тетради и кусок сухих фиолетовых чернил. Всем досталось по кусочку. Растворяли в воде и писали. Они были такие ярко-фиолетовые. Даже отсвечивали.

ГОРЬКАЯ ОБИДА   

Пришёл с войны  дядя Петя Удалов. Горькая обида: Борьке – его сыну- привёз солдатский ремень, а мне не досталось. Ремень-то был один. Как его разделишь? И папки нет, и ремня нет… Слёзы.. Мне обидно. Но почему со мной плачут и все взрослые — мои тёти и тётя Шура, и крёстная, и тётя Нина, и бабушка? Горшего дня не было: нет моего папки, нет и ремня с фронта.. И не будет.

ВОЛКИ НА ПОЛЕ
Взрослые работают на гумне на окраине села, недалеко от перелеска. Мы играем на краю овражка. Я и мои сестрёнки-кузины, братик, вся мелкота 4 — 7 лет. Вдруг крики: «Волки, волки!». А серые тощие, вроде собаки, бегут кучкой. Вот все ближе и ближе. Но, услышав крики, побежали быстрее мимо нас и даже показалось, что прыгнули  прямо через нас с Борькой (это мой младший братик). Перепуганные  взрослые бегут с вилами  и деревянными лопатами с гумна. Всё обошлось, но в память врезалось…

ГРОЗА 

Летом разразилась большая  гроза.  И током убило дяденьку. А его почему-то закопали по горло в землю, все ждали – электричество выйдет. Потом отвезли в больницу в Качкарлей. Не выжил…. Помню, как бабы  обмывали умершего дядю, а мы с мальчишками в окно заглядывали…

В ПИОНЕРСКОМ ЛАГЕРЕ ЛЕТОМ
1945 г. Привёз с собой матрац, подушку и ложку. Ложка обломилась, когда натачивал черенок под ножик. Тётя Нина навещает. Привозит по стаканчику вишни и  подорожник – это такой домашний коржик из серой муки. Вкусно. Она всегда проездом привозит такие вкусные лепёшки с  ягодами.

ДРАЗНИЛКИ
У твоей  мамы новый дядя.
Ночные впечатления – человек в шинели. Болезнь. Золотуха. В школу не хожу. За окном весна, а голова чешется невыносимо. Короста. Швы. Весенние гонки по траве босиком. Летом сдохла корова. Объелась какой-то ядовитой травы. Зарезать не успели. Одна беда к другой.

РОДИЛАСЬ СЕСТРЁНКА ВАЛЯ
1 марта 1946 г.  Принимала роды Клёнова В.П. Она с дочкой живут у нас. У тёти Вали есть интересная толстая книжка про болезни. Рисунки про мужчин и женщин. Просвещаюсь. Соседские девчонки помогают более наглядно изучать все отличия мальчиков и девочек. Да и мои кузины — двоюродные сестры Зоя и Люся тоже консультируют и показывают,  разъясняют нам с Борей Удаловым отличия  от них.

 ЗИМНИЕ  КАТАНИЯ 
Катания с горы около бабушки Лизы. У нашей многострадальной бабыньки Лизы полно внучат: Я, мой братик Боря, ещё Боря Удалов, Зоя, Женя Игнатьевы, Люся Кормильцина (наша сиротинушка), Сухаревы: Леонид, Нина, Коля – уже большие, и ещё Шуран и Женька, ещё есть Арсентьевы от дяди Коли — это Фая, Любаша и Люся — они живут далеко со своей матерью Симой.
Внучата, что поменьше, обычно в воскресенье собираются у бабушки. Пока она с дочкой Ниной готовит на обед лапшевник или блины, или пирог печёт — нас отправляет кататься на санках на гору. Гора крутая.
Катаемся на санках по двое-трое. Санок не хватает. Усаживаемся втроём – Я, Боря Удалов и Женька Игнатьев впереди – и мчимся с горы. Борька успевает спрыгнуть или оторваться. А мы с Женькой несёмся прямо на изгородь.
Бах! Об столбик. Вроде, ничего, но у Женьки шишак на лбу. Опять придётся объясняться — я же старший…

 ОБУХОМ ПО ЛБУ
Бабушка поручила нарубить хворосту для печки. Я потихоньку тюкаю тоненькие прутики. А Женька Игнатьев принёс потолще от берёзовой ветки. Никак не перерубить, ветка скользит. Женя помогает удержать ветку, но наклоняется от усердия слишком близко к пеньку и получает обухом по лбу, когда топор спружинил на ветке. Женькин рёв, слёзы, шишак на лбу и бабулин выговор…

ДЕДУШКУ ИВАНА КУЗЬМИЧА ПОСАДИЛИ В ТЮРЬМУ
Сказали – он разбазарил  часть  колхозного зерна: своим  же колхозникам  весной 1945 г., отмечая День Победы, после посевной раздал два мешка зерна на трудодни, которые никак не отоваривались. Чувствуя, что его могут привлечь к ответственности (кто-то донёс), он, по совету друзей из района, завербовался и со всей семьей летом уехал в Саратовскую область, заселялось бывшее Немецкое Поволжье…
А  через год решил навестить свою дочь, мою маму, которая в это время  уже ждала рождения сестрёнки Вали… Но не доехал. Зашёл в райсовет в Николаевку, там станция была его последняя, его и забрал-арестовал новый уполномоченный… жалоба от кого-то была, что хлеб разбазарил.. Так что навещать пришлось теперь уже деда в  милиции… Ну, и посадили его, просидел в Сызранской колонии за забором в тюрьме три года. Он попросил  маму  переехать в Саратовскую область, в Некрасово, где оставалась его семья – жена и 5 детей.
Вот так мы оказались в Некрасово весной 1946 г.

ПЕРЕЕЗД В НЕКРАСОВО
Бросаем дом, заготовки в подвале, кадушку капусты  (помню — солнечный день, кадушку вытащили из погреба, и мы мальчишки палочкой бьём по капусте, пахнет немного кислым, кому-то понадобилась кадушка…). Сушат во дворе оставшуюся картошку.. А мы уже  едем машиной до Сызрани.
Первый раз на пароходе. Интересно… Плывём почти двое суток.  Машинное отделение – всё шипит и сверкает. Поршни отливают золотом в свете электрических лампочек. Вкусно пахнет машинным маслом и теплом работающих частей.  На верхней палубе  в первом классе, говорят, есть каюты.
А мы устроились на нижней, самой простой. На лавках и на тёплом металлическом полу в рубчик…. Волга – могучая река. С зеленоватой бушующей за кормой водой. Можно смотреть часами – так захватывающе интересно.  Потом на автомашине от пристани в с. Сосновка – это уже за Саратовом —  в Некрасово.
Шишка на лбу, стукнулся о дверку машины.

В НЕКРАСОВО У БАБУШКИ АННЫ
На новом месте у бабушки первое впечатление — блошиная ночь. Было столько блох, что спать было трудно. Утром с нашей горы, где стоял дом деда – видно всё село, большое. Огромное село в пять улиц, растянувшихся более чем на километр и не работающая немецкая церковь-кирха  двухэтажная, с колоннами, и в четыре этажа  колокольней.
Почему-то много развалюх. Но есть и большие  белые и красные  каменные дома.  Два колхоза и совхоз в одном селе. Говорят, раньше здесь жили 14 тысяч немцев.
Мы все живём в большом доме деда на горе. Никто не работает. Огорода нет. В доме оказалось десять человек, нас четверо и шесть жили там до нас:  бабушка Аня, тётки Тоня, Нина, Геля, дядья – мне ровесники почти — Миша и Вова. С едой плохо.
Набеги за яблоками в совхозный сад или за сливами и тёрном под ферму. Игры на горе с самодельной коляской.
Мама начинает работать секретарем сельсовета. Американская помощь и платье в полосочку с кармашками-угольничками досталось маме.

В ШКОЛУ ВО ВТОРОЙ КЛАСС (1946 г.).
В село приехал начальник из районо.  Мама привела его к нам пообедать ..Впервые видел шампанское с золотой обёрткой — это его так принимала мама, чтоб меня проверил по газете, как я читаю. Он послушал и  согласился, что я готов для второго класса.

Первая учительница – Мария Георгиевна Селиверстова. Мой класс – Лиля Строгонова сразу понравилась, Фролова Люба – её подружка, Ворожко Миша, Гена Липов, Шугуров Петя, Шаповалова, мой дружочек Витя Козлов. 

Зимой катание на самодельных лыжах и коньках на валенках. Голодуха. На переменках бегаем к Витьке Козлову.  Его тётя Таня нас кормит оладышками. А дед Козлов Николай и его сын Степан иногда приносят маме хлебушка или немного зерна.
Мама пробовала поменять какие-то оставшиеся от отца костюмы и одежду на хлеб и свёклу – чуть не замёрзла в степи.
Мы переехали от бабушки в другой дом ближе к сельсовету к Бучарским.    
Мне 10 лет, Боре -5, Валечке — годик. А мама работает. После школы Боря и Валя со мной, иногда помогают соседи.

А  у бабушки Ани умерла дочь Геля от голода, Тоня уехала на заработки. Нина работать не может – она болеет, у неё нередко бывает эпилепсия. Мише 13 лет, а моему дяде Вовке – меньше меня – 9 лет.
Весной с учительницей всей школой собираем колоски после того, как с поля  сошёл снег. Клещи пережили зиму и цепляются на одежду и впиваются в кожу. Не вытянешь.

 СУСЛИКИ
Мы их ловим на капканы или пробуем вылить водой. Если содрать кожу, выпотрошить и потушить с картошкой – очень вкусно, но есть какой-то специфический запашок.
 А  есть можно…  Голодуха.  Воруем плитки жмыха с тракторных саней,  когда жмых везут на свинарник со станции.
Весной сажаем картошку. Тыквы, зелень, помидоры и огурцы. Поливать приходится каждый день. И когда они вырастут? А мне уже 10 лет.

БОЛЕЕМ КОРЬЮ
 Жили мы в то время – трое детей: мне 10,  Боре — 5  и сестрёнке Валечки полтора года — с мамой в доме у Бучарских.. Общая кухня с плитой и печкой и небольшая комната…
У  соседей  Бучарских комната  была раза в два больше… Мама продолжала работать теперь в сельсовете, ходила каждый день на работу, соседки присматривали за маленькой. А мы с Борькой считались большими… Я сам уже варил кашу, картошку. Делал суп из муки-затируху…
И тут весной и я, и Боря заболели корью… Температура, глаза  от яркого света болят.. Нас обоих отправили в больницу… Выжили.   
Через пару недель оклемались и вернулись домой.. Больница  запомнилась — палата была светлая, чистая, кровати с белыми простынями и доктор  Козин очень серьезный …
   
 В ПОСПЕЛОВКУ — НАВЕСТИТЬ РОДНЫХ
Мама  договорилась, оставила Борю и Валю на руках у добрых соседок и на три-четыре дня со мной съездила в Поспеловку. Как мы говорили, на родину…
Навестили деда в тюрьме… А оказалось, это была просто загородка  за забором, нам его – деда — выпустил охранник на часок.
Потом съездили к бабушке Лизе. Пока взрослые разговаривали, мы с братьями Сухаревыми Шураном и Женькой, и ещё с Борей Удаловым забрались в сад крёстной моей Наташи. Там я полез за яблоком – оно висело на  длинной ветке,  и  сорвался, треснулся башкой о землю.. Показалось, что вся земля дрогнула и.. вывихнул обе кисти рук.. Орал, особенно, когда вторую вправляли, но поправился быстро..

ЕЗЖУ В ГОСТИ САМ

В Поспеловку приезжал ещё в в 1947 году с мамой, в 1948 с Борей — младшим братом,  вдвоем — ему 6, мне 11 лет. Потом ещё в 1953 году — летом, в 1954 – зимой — с мамой и отчимом, и последний раз в 1960 году с женой Лилей и сыном Сашей… Эта моя  малая родина так и засела сладкой занозой в сердце…
Так хочется туда попасть, всё посмотреть, вспомнить, ещё раз пережить.. Но это только мечты…
Второй раз в одну и ту же реку не войдешь… Но память всё высветляет. Вот наш тот дом бабыньки Лизы в Поспеловке так и стоит перед глазами.

ВСЁ  РАССКАЗЫВАЮ ВНУКУ САШЕ

Всё это я рассказываю своему младшему внуку на его просьбы — расскажи о себе…
Слушает — это хорошо. Что-то и у него в памяти останется.
Поэтому и пишу эти заметочки, зарубки на память.. 
И созваниваюсь, и разыскиваю всех, кто помнит нашу Поспеловку, и кто вылетел из того гнезда.

МНОГИЕ ЗНАНИЯ — МНОГИЕ ПЕЧАЛИ
Уже нет нашей бабыньки Лизы давно (1966 г.), моих тёток  Натальи — крёстной моей (1959 г.), Марии (1944 г.), Нины (1986 г.), Шуры (1986 г.), дядьев – Николая Ивановича (1944 г.), Александра Ивановича (2010 г.), крёстного дяди Жени Игнатьева, моих братьев двоюродных – Леонида и  Шурана Сухаревых, Бориса Удалова… нет дяди Серёжи, дяди Пети, дяди Миши…
Недавно моя двоюродная сестра Людмила Сергеевна Поливенок (урождённая Комильцина) прочитала эти заметочки и прислала свои уточнения. Вот, что она пишет, откликается:
 «Витя, а помогала растить Борю бабушка Агаша, родная сестра бабы Лизы, она из Евлашева, а не Кезьмино. Её внук Юра живёт в Николаевке, мы общаемся, он приезжает в Поспеловку к Зое.
Бабынька Лиза наша умерла 21 ноября 1966 года, а тётя Наташа Сухарева 13 октября 1973 г. Леонид – её сын — погиб в автокатастрофе в Поспеловке 5 августа 1975 г., мы были в то время там.

Тогда Дима (мой сын) чуть не утонул в болоте за их домом, спас Серёжа, а Гена и Саша, которые были вместе, увидев, что Дима упал в воду, убежали прочь. Диме было 2 года, Серёже 6 лет, а Саше и Гене по 8 лет. У Зои и Гены фамилия Шайтаровы.
 Да, а про убитого громом я помню, и про волков… В кустах один волк подходил к нам с Женей, и мы его хотели погладить, а потом видели, как он с овцой помчался в гору, в лес.
Дом ты нарисовал хорошо, так свежо воспоминание и щемит в груди, что это было и прошло.
Я понемногу тоже воспоминание описываю, но ещё не получается оформить, как я хочу.
Привет Лиле, как вы там чувствуете себя?
Волнует очень то, что творится в мире.
С любовью, Люся.»
Но осталась ещё наша родня в Поспеловке и в Москве, а также в других краях: в Ростове на Дону и в Донеце — Арсентьевы, в Ульяновске — Якушкины, в Сургуте — Игнатьевы, в  Гродно — Поливенки, в Тюмени  —  Тырины, в Стерлитамаке и в Балаково — Сухаревы, в Санкт-Петербурге — Сухачёвы, под Саратовом — Самойловы, в Пензе — Удаловы…
Стараюсь переписываться и общаться со всеми.
Благо — интернет и скайп намного упростили эти контакты.
А летом многие из нашей родни собираются в бабушкином  доме в Поспеловке, там живёт хлебосольная и душевная её внучка Зоя… Разговорам и воспоминаниям нет конца, а для внуков и правнуков — это живая история большой семьи, живой кусочек истории нашей страны…